«Самым моим большим горем в жизни было, когда на меня один раз рассердился Станиславский. Это было перед моим уходом из Художественного театра. Все сделала обычная театральная сплетня.
Кто-то шикал на премьере пьесы «В мечтах» Немировича-Данченко. А я в это время написал письмо А.П. Чехову, где критически отозвался об этой пьесе. Это узнали в театре (уж не знаю как) и связали мое письмо и шиканье, и сказали Станиславскому, что этот протест организовал я.
Нелепо, но Константин Сергеевич почему-то поверил. Он перестал со мной разговаривать. Я хотел объясниться – он не желал меня видеть. Потом все разъяснилось, и он стал со мной нежен, как никогда, как будто был передо мной виноват. Тогда уже я понял, что для меня значило отношение Станиславского».