Февраль 2019 года — знаковое время для «Дома Мейерхольда»: 10 числа исполнилось 145 лет со дня рождения режиссера-реформатора Всеволода Эмильевича, а 24-го круглую дату, 35 лет, отметит сам дом. О новшествах и непростой судьбе гения биомеханики, проблемах и чаяниях работников сегодняшнего «Театра доктора Дапертутто» в юбилейный год журналисту ИА «Пенза-Пресс» рассказала его художественный руководитель Наталия Кугель.
Публикуем фрагмент интервью с художественным руководителем Центра театрального искусства «Дом Мейерхольда» Наталией Кугель.
— Всеволода Мейерхольда называют реформатором театра. Что принципиально нового он привнес в этот вид искусства?
— Он ввел новый взгляд на театр. Поломал многое, выводил актеров из зала, до него такого никогда не было. Вращающийся круг с декорациями на сцене — это тоже Мейерхольд. Он вообще мечтал о театре-трансформере, чтобы площадка могла меняться во время спектакля. Открытые декорации без занавеса — опять он. Мейерхольд придумывал оригинальные способы передать свою мысль — например, что люди очень мелкие.
В «Даме с камелиями» (16+), например, сделал чуть больше стулья, стаканы, чашки, яблоки. И человек рядом с ними становился маленьким для зрителей. И таких находок было очень много. Он не просто их придумывал — они возникали в связи с тем, что он ставил.
— «Театр Доктора Дапертутто» имеет множество особенностей, которые отличают его от других. Например, чисто мужской коллектив, отсутствие антрактов, кулис… Все это кажется странным для зрителей, которые привыкли к другому театру. Что это — желание как-то обособиться или результат обстоятельств? И почему театр назван именно так?
— Доктор Дапертутто — это псевдоним Мейерхольда, он так себя называл. Взял это из рассказа Гофмана, там был «доктор Везде», который все может. И поскольку театр имени Мейерхольда уже существовал, мы решили взять его псевдоним. Нам показалось, что так скромнее.
В самом начале, когда я придумала «Театр доктора Дапертутто», который бы работал в жанре комедии дель арте, ко мне пришли одни мужики. Их было четверо. И я подумала: «Почему вообще в комедии дель арте должна быть женщина?» Я их,честно говоря, боюсь. Где мужчина и женщина — там какие-то разборки, отношения,это 100%. Да и потом, у нас нет условий — нет раздельных гримерок, мы актеров держим в подвале. Еще там у нас пошивочный цех, столовая, декорации.
Потом появились еще мужчины, и я подумала: «Как хорошо, мы будем прыгать, будем летать, сражаться на саблях. Ни с какими женщинами у нас проблем не будет». И это правильно. То есть это вовсе не потому, что мы хотели выпендриться, просто у нас так получилось. И из-за того, что жанр — дель арте, это итальянская комедия масок.
К слову, Мейерхольд сам очень хотел заняться дель арте, но не успел — не смог,не созрел. И Александринский театр нам подарил полный корпус сценариев фьяб — дель арте, которые Мейерхольд откладывал для себя. Но, к сожалению, в таких условиях, как сейчас, со сценой шириной в 3,5 метра, мы не можем играть ничего волшебного.
Если нам попадается пьеса, где есть отношения, мы берем ростовую куклу. Но если что-то комичное, гротескное, то мужчины за женщин прекрасно работают.
Что касается количества актеров… Их всего семь, этого действительно недостаточно для многих спектаклей, которые можно было бы поставить. Штат укомплектован на 37%. Один и тот же человек — помощник режиссера, завтруппой, гладильщик. Я — режиссер, художник по костюмам, завмузеем, завлит и снабженец. Если кто-то один из нас уйдет — что останется? Плохо это.
Антракта у нас нет, потому что и людей некуда вывести, и вообще я перерывы в спектаклях, честно говоря, очень не люблю. Без них как-то живее. Даже если была бы такая возможность, я бы, наверное, их не ввела.
Полный текст интервью, а также виртуальная экскурсия опубликованы на сайте «Пенза-пресс»: www.penza-press.ru/lenta-novostey/140153/kugel-rezhisser-kak-professiya-nachalas-s-mejerholda