«Наш подход к построению образа, мизансцен, спектакля в целом глубоко реалистический. Каждое движение имеет свою мотивировку, связанную с идеей спектакля и с психологией (психологию надо отличать от психоложества!) образа. У нас условные приемы, но в рамках условного театра мы строим глубоко реалистические образы.
Мы говорим об условном театре, потому что, будучи театром реалистическим, мы не перестаем быть врагами натурализма, бытовщинки. Театр не может фотографически воспроизводить жизнь. Надо отбирать наиболее типичное и давать связи и взаимодействия; природа спектакля , длящегося 2,5 — 3 часа, требует конденсированности действия. Композиция спектакля должна исключать шлак, мешающий передаче идеи.
Если взять нашего «Ревизора» и «Мертвые души» МХТ, станет ясной разница между нашей системой и системой Станиславского. Мы не хотим давать иллюзий. Мы не хотим быть натуралистами и не хотим делать наших зрителей натуралистами.
Театр условен по своей природе. Уже то, что на сцене три, а не четыре стены, исключает возможность полного «правдоподобия». Такова природа всякого искусства. Если вы, рассматривая скульптурный портрет, будете упрекать скульптора в том, что цвет мрамора не похож на цвет человеческой кожи, или в том, что у статуи нет зрачков, он вам скажет: если вы этого хотите, идите в паноптикум. Но ведь паноптикум — не искусство.
У искусства же свои законы. Здесь неправдоподобие становится своеобразным правдоподобием (вспомним заметки Пушкина о драме). Зритель при помощи ассоциаций восстанавливает мир на основании тех мазков, которые даны на сцене, он сам дополняет восприятие».
На фото — Всеволод Мейерхольд в роли клоуна Ландовского в спектакле «Акробаты». Товарищество Новой драмы, 1903 г. Херсон. Режиссер — Вс. Мейерхольд.